У каждого артиста свой путь к признанию – кто-то добивается любви публики годами упорного труда, кому-то достаточно одного яркого скандала или минуты славы, чтобы «проснуться знаменитым».

Но вот такой минуты славы, как у Ярмольника, не было ни у кого, это точно. Точнее трех секунд – примерно столько длился этюд «Цыпленок табака», показанный одним из вечеров 1979 года в телепередаче «Вокруг смеха». 

После этой немой сценки высокий и востроглазый, взъерошенный молодой человек навсегда занял место в сердцах советских зрителей. С тех пор прошло 35 лет, а он по-прежнему там, в нашем сердце.

Осмысляя сегодня этот феномен, актер говорит, что именно тогда, когда он стоял перед всем Советским Союзом в позе цыпленка табака, зародилось то, что до сих пор он считает главным своим достижением: «доверительные отношения со зрителями».

И, что бы ни делал, что бы ни затевал впоследствии этот беспокойный человек – а Ярмольник сегодня это и артист, и продюсер, и телеведущий, и бизнесмен, и общественный деятель – он старается не обмануть это доверие. «Я никогда не выходил к зрителю, когда мне нечего было сказать», – говорит он.

Ну и конечно, после легендарного цыпленка за Ярмольником закрепилось его амплуа: дерзкий, ироничный, любит и умеет смешить и при этом первым готов посмеяться над собой.

И до этого и после судьбоносной пантомимы Ярмольник сыграл десятки совершенно разных героев в кино и театре: от Феофила, жалкого сына Мюнхгаузена («Тот самый Мюнхгаузен», 1979), где в полной мере проявил свои комедийные способности, до инвалида-фотографа Жоры в драме «Барак» (1999).

Но есть такая порода артистов, к которой принадлежит и юбиляр, чья человеческая личность столь сильная и яркая, что пробивается сквозь любой придуманный образ и всегда добавляет любому персонажу какие-то неожиданные оттенки, а любому произведению – дополнительную энергию.

 

Когда Леониду Исааковичу исполнялось 50 лет, все спохватились, что ни особых наград, ни званий у него нет – и все уже было готово для вручения «народного», но Ярмольник, узнав об этом, наотрез отказался. «У артиста есть только имя», – считает он. И приводит в пример Владимира Высоцкого, с которым ему посчастливилось работать в «Театре на Таганке», куда Ярмольник попал сразу после театрального училища. 

Своими нравственными ориентирами в профессии Ярмольник называет Ширвиндта, Яковлева, Ульянова и Этуша – и старается работать так, чтобы его учителя могли им гордиться.

А в жизни все еще проще – достаточно, по мнению артиста, вспомнить клятву, которую дают все подростки себе и товарищам, – и не предавать ее всю жизнь. Еще, видимо, с подростковых времен Ярмольник сохранил бешеный интерес к жизни, азарт, нонконформизм и романтизм.

В конце февраля выйдет на экраны долгожданный фильм Алексея Германа по знаменитой книге братьев Стругацких «Трудно быть богом». Роль дона Руматы – если можно назвать ролью то, с чем жил человек почти 20 лет! – очевидно, откроет нам какого-то другого Ярмольника, который задумался о природе человека, о взаимоотношениях с властью, о совести и ответственности за все. И это должно быть очень интересно.